The Meeting (22)

“This is to give me a treat,” thought Altasov.

He found this pleasant. Let her give him a treat, why not. The old maid had nothing to do, nothing to spend her money on. People eat well in the provinces in general; creative cooking and fresh ingredients, those were the main points… The “south” that Altasov was on his way to was just a degree or so south of N., and his place of relaxation was the farmstead of some casual friend, a rather bare steppe that abounded with ground squirrels; Kyrgyz people, kibitkas, sour skins of kumis…

“She had drunk kumis too… More power to her. She’s making the most of life. Didn’t say how much she inherited from her great-aunt. Certainly no less than she got from her brother, and as capital besides: that’s more of a sure thing. But a thousand dessiatines and change, not counting the forest, has its appeal. The tenant there… Well, this woman’s not going to get tricked…! What would you have to do to trick her…?

Altasov smiled. “But no, seriously, everyone has their vulnerable side. This person’s is obvious… Wouldn’t want to make a mistake… Should I give it a try?”

They had played at liberalism in their day—and enough of that. There is much more that this soul had not tried but that it hungered to try!—She must be fifty. More power to her… How is it that no one has thought of this, no one has remembered about that unused capital tucked away? There truly were some strange people in those days, idealists. But they were also the ones who came up with the saying about the nanny-goat with the golden horns*… Maybe people had tried, but clumsily. Well, after fifty no attempt would seem clumsy. Give it a try.

---

* “Let a man’s wife be even a nanny-goat, as long as she has golden horns” (Будь жена хоть коза, лишь бы золотые рога) is found in Dal’’s dictionary of proverbs.

---

previous | next | first installment
“The Meeting” is a translation of “Свидание” (1879) by Nadezhda Khvoshchinskaia.

---

«Меня хотят угощать», подумал Алтасов.

Ему было приятно. Что ж, пусть угостят. Старой деве делать нечего, денег девать некуда. В провинции, вообще, едят вкусно; главное, оригинально и свежо… «Юг», куда ехал Алтасов, был всего на какой-нибудь градус южнее N*, а место отдохновения — хутор какого-то приятеля, достаточно голая степь, изобилующая сусликами; киргизы, кибитки, прокислые бурдюки… [paragraph break in 1892 text and 1991 text but not 1879 text; 1991 text has a period instead of an ellipsis after бурдюки]

— Тоже, кумыс пила… А, на здоровье. Поживает себе в свое удовольствие. Не сказала, сколько унаследовала от бабушки. Конечно, не меньше, чем от братца, да еще в капиталаx: оно вернее. Но и тысяча слишком десятин, кроме леса, имеет свою приятность. Арендатор там… Ну, эту не проведут!.. А чем можно ее провести?.. [paragraph break in 1879 text and 1892 text; 1991 text has провести? — Алтасов улыбнулся with no new paragraph]

Алтасов улыбнулся. [paragraph break in 1892 text but not 1879 text or 1991 text]

— Но, нет, серьезно: у всякого есть своя уязвимая сторона. У этой особы — она налицо… Не ошибиться бы… Разве попробовать? [paragraph break in 1879 text and 1892 text but not 1991 text]

В либерализм в свое время поиграли — ну, и будет. Есть еще многое, чего душа сия не испытала, но как жаждала испытать! — Ей пятьдесять, должно быть. А, на здоровье… Как это до сих пор никому не пришло в голову, никто не вспомнил об этих залежах капиталов? Странные, в самом деле, были люди в те времена — идеалисты. А еще сами сочинили поговорку о козе в золотых рогах… Может быть, и покушались, да неловко. Ну, после пятидесяти все покажется ловко. Попробовать. [paragraph break in 1879 text and 1892 text but not 1991 text; 1991 text has Попробовать? В самом деле, почему нет? continuing into next section]